Раскрыть ладони - Страница 18

Устало вздыхаю.

Вот за что не люблю оружие, так это за его волшебную способность внушать своему владельцу беспочвенную уверенность во всемогуществе и безнаказанности. Стоит любому сопляку заполучить остро отточенную железку, он начинает мнить себя древним героем, а потом выходит на проезжую дорогу с целью убедить в своих силах всех остальных. Кстати, у некоторых сие на удивление успешно получается. Но я предпочитаю общаться с теми, кто признает главенство за содержимым головы, а не железом, её покрывающим.

— Не боишься? — повторяет вопрос убийца.

Скучно всё это. Навевает тоску и уныние. Первая встреча застала меня врасплох, но теперь было время подготовить мысли и чувства к обороне. Бояться? Было бы, чего!

— Вы не станете меня трогать.

— И почему, скажи на милость?

Опять начинает какую-то странную игру? Ему, определённо, что-то от меня нужно. А раз нужно, убивать не станет, уж точно.

— Во-первых, моя работа стоит не так дорого, чтобы её не оплачивать. Во-вторых, вы ещё не знаете, насколько она хороша, а потому вряд ли будете торопиться от меня избавиться. В-третьих...

— Есть ещё и третья причина?

Ехидничаешь? Ну-ну.

— Есть, а как же! Раз уж я пришёл в назначенное место, довольно опасное для жизни, то у меня должны иметься способы остаться в живых.

Он ждал именно этого признания, потому что оживлённо подхватил:

— И как? Имеются?

— Да. Но вам о них знать не обязательно.

Убийца помолчал, прошёлся взад и вперёд мимо меня, потом заявил уже хорошо знакомое:

— Совсем не трус. Но откуда о тебе пошёл такой слух, а?

— Надо спрашивать у того, кто его пустил.

Лукавлю, конечно. Всё гораздо проще. Я никогда ни в юности, ни уже после гибели отца не ввязывался в сомнительные дела в обход законов. Да и не дрался на улицах. А как называют парня, который избегает мордобоя и рискованных забав? Правильно, трусом и называют.

— Тоже верно... — не слишком охотно согласился убийца. — Но свои деньги ты заслужил. Держи!

Кошелёк звякнул неожиданно громко, и я, запустив туда руку и пересчитав монеты, покачал головой:

— Здесь слишком много.

— Разве?

— Мы договаривались о двух «орлах», а вы даёте три.

Убийца возмущённо фыркнул:

— Ну, с головой у тебя точно, не всё хорошо! Считай, третья монета за усердие. Пойдёт?

— Я всегда работаю одинаково.

— Обиделся? Да я не хотел сказать, что ты можешь что-то делать, спустя рукава! Я просто хочу накинуть сверху от оговоренной цены. Желание у меня такое. Не имею права?

— Имеете. Только если ваше желание возникло из-за жалости...

Крюками пальцев он зацепил меня за плечо и притянул к себе:

— Гордый, да? Нищий, но гордый? Так ты никогда в люди не выбьешься!

— А я и не собираюсь. Мне не нужно место среди людей, которые лгут друг другу и воруют друг у друга.

Шумный выдох прямо в лицо едва не сбил мне дыхание, а миг спустя Тень уже оказалась в нескольких шагах поодаль.

— Дурак ты.

В обращённых ко мне словах явственно слышалось сожаление, но происхождение его оставалось неясным: то ли были обмануты собственные ожидания, то ли заказчика удручала моя упёртость.

А тем не менее, всё просто. Для меня. Стоит только уступить и взять деньги сверх договорённости, привыкнешь получать больше, чем заслуживаешь. И с каждым разом будешь требовать прибавки всё настойчивее, забывая о том, что Дар нуждается в непрерывном совершенствовании... Пока не застынешь на одном месте, разучившись двигаться вперёд.

Жить богато? Заманчиво. Но мне пока ещё хочется жить достойно. Не стыдясь своей работы. Не стыдясь самого себя.

— Может, и дурак. Но лишнего всё равно не возьму.

Я метнул лишнюю монету в сторону убийцы и, судя по отсутствию звона, деньги благополучно вернулись в руку владельца. Ну и славно, можно возвращаться.

— Эй, но ещё заказ-то примешь, если понадобится? — задали вопрос моей спине.

— Приму.

— Лады! Тогда до встречи!

Я не стал прощаться, зябко передёрнув плечами и ускорив шаг.

Да, я обиделся. И что? Если бы мы оговаривали надбавку за срочность или другие услуги, я бы принял плату. Но просто так? Не люблю чувствовать себя обязанным, потому никогда не беру деньги вперёд. И ненавижу подобное проявление жалости. Я могу заработать себе на жизнь, понятно? И мне хватает того, что у меня есть. Пока хватает. Вот перестанет хватать, тогда и... Буду чесаться о большем. Но не надо лезть ко мне с жалостью! Не надо!

— Господин желает развлечься?

Ну вот, стоило свернуть за угол, тут же наткнулся на гулящую девицу. Нет, милочка, с уличными красотками сводить знакомство поостерегусь. А то потом никаких денег на лекарей не хватит!

— Господин не желает.

— Совсем недорого! Всего десяток медяков!

Ещё и за рукав хватается... Пытаюсь высвободить одежду, но девица прижимается плотнее и начинает шарить руками по моему телу. И похоже, намереваясь вовсе не доставлять мне удовольствие, а наоборот.

— Брысь отсюда!

Грубо обращаться с женщиной — последнее дело, но расставаться с честно заработанными деньгами не собираюсь: девица отшатывается, теряет равновесие и падает, тут же начиная оглашать округу скорбными жалобами на дурно воспитанного господина. Я не совсем понимаю смысл воплей посреди безлюдной и беспробудно спящей улицы, но как только от стены дома отлепляется крепко сбитая фигура, всё становится ясным. Должно быть, они за мной следили и теперь рассчитывают поживиться. А на случай, если сюда доберётся патруль Городской стражи, мужик заявит, что я сам приставал к, скажем, его родной и безмерно любимой сестрице, а он вступился за честь семьи.